Мастер

В середине лета Гурзуф просыпается рано. Отдыхающие торопливо спускаются по крутым узким улочкам и тесным проулкам, чтобы успеть занять лучшие места на пляже. Большое красное солнце поднимается над гладким морем и превращается в белое палящее пятнышко. Общий оранжево-розовый тон приморского городка перекрывается светло-охристой окраской. А зелень деревьев блекнет в белесовато-голубой воздушной дымке. И крыши домишек теряют звучность красок. Тени на асфальте становятся короче, по основному цвету - легкий ультрамарин с мягкими рефлексами.
С этюдником, зонтом от солнца, с загрунтованным холстом на подрамнике и с прочим скарбом, я направляюсь в бухту, где небольшой причал, пляж, лодки; скала и камни, выступающие в море - любимый мотив многих художников. С разных точек я написал здесь уже много этюдов, но разве насытишься живописностью такого чудесного уголка?
Через невысокую каменную стенку я увидел по пути другого художника. Это был старик с седой бородкой. Он сидел в тени лаврового куста и писал дворик. Сверху невозможно было разглядеть его работу.
"Вот, человек уже творит", - заметил я.
Что такое писать на пленэре в городе, особенно у самого моря, где столько купающихся? Не прошло и десяти минут когда я установил этюдник и зонт, и принялся за работу, как меняя окружили ребятишки:
- Дядя, а что это вы делаете?
- А что рисуете?
- А зачем?..
Только один паренек молчал. И не отходил. Внимательно следил за каждым моим движением. Когда я о нем забывал, то сквозь звонкие голоса с моря, крики чаек и плеск маленьких волн, нет-нет, а и слышал рядом его тихое дыхание.
Я тоже однажды в детстве впервые увидел художника. И тоже заворожено глядел на его работу. Меня поразило, как на чистой плоскости холста вдруг появлялась перспектива из знакомых зданий; вырисовывались деревья, калитки, окна, заборы, столбы, трубы, антенны... Даже греющуюся на солнце кошку изобразил художник точным мазком. Писал быстро, умело На моих глазах произошло чудо: улочка, где я проживал, стала на холсте особенно красивой. Думаю, именно тогда во мне пробудилась сильная тяга к творчеству.
Меня опять окружила шумная ребятня. Мокрые, капают на меня морской водой.
- А почему у вас небо разноцветное?
- И море.
- И камни тоже.
Я на миг прекращаю писать и говорю:
- А какого цвета, по-вашему, небо?
- Небо голубое.
- А море?
- Синее, - отвечают чуть ли не хором.
- Ну, а камни? - спрашиваю я. Говорят:
- Коричневые.
- Нет, серые.
- Ты что, рыжие они!
- И мохнатые, - добавляет кто-то из ребятишек, смеясь.
- А вот я, - начал я, - вижу у горизонта небо светлее, чем повыше.
- А вот я, - начал я, - вижу у горизонта небо светлее, чем повыше. Почти даже лимонно-желтоватый цвет с разбелом. И дальше на небе вижу не только голубой цвет, но и слабо сиреневый, фиолетовый. А море? Сравните, какое оно у горизонта и возле берега. А скала!.. Столько красок, полутонов, попробуй и разберись. Даже солнечные блики в воде отражаются на скале. Кто видит солнечное кружево у основания скалы?
- Я вижу, - похвастался один из ребят.
- Я тоже.
- И я...
Я еще разъяснял им. Наконец опять принялся писать этюд. Мальчики побежали снова резвиться в воде.
А тот же паренек продолжал молча смотреть.
Взрослые тоже подходили. Пришла мамаша с маленькой дочкой. Распорядилась:
- Катенька, побудь возле дяди, а я быстренько по магазинам пройдусь, что-нибудь вкусненькое куплю.
- Я сейчас ухожу, - сказал я, зная, что такое "быстренько». Не раз бывало: спихнут на меня свое чадо надолго, понимая, что я не брошу ребенка: еще и забавляй его.
Подошел мужчина.
- Я бы тоже занялся художеством, да все дела не дают, - сообщил он мне.
- И я бы занялся делами, но, вот, живопись не позволяет, - ответил я.
Другой о своей жизни подробно рассказывал...
Мне дольше двух часов работать нельзя: солнце на небосклоне переместится и тогда изменятся тени, цвет моря... Боялся, что мальчишки опять прибегут. И прибежали:
- Ух ты!..
- Вот это да!..
- Здорово!..
Приятно слышать такое и от ничего не смыслящих в живописи юнцов, но я еще не сделал завершающие мазки.
Ребята оставили меня. Кроме молчаливого.
Ну вот и все. Я начал собираться. Паренек смотрел как я очищаю палитру, привожу в порядок кисти, складываю этюдник, зонт, раскладной стульчик...
- А вы мастер? - вдруг спросил он.
- Стараюсь им стать, - ответил я, улыбаясь. - Ты любишь рисовать?
- Не знаю, - ответил мальчик серьезно.
- Ну пока, - сказал я.
- До свидания! - улыбнулся и он.
Иду и думаю: справился ли я с этюдом? Глянул на море сверху, с улочки: вода из-за появившегося ветерка чуть потемнела от ряби, исчезла та прозрачность, которая была когда я писал. Жаль, море невозможно писать несколько дней подряд, как улицу, например, или натюрморт, портрет; оно всегда разное. Даже в течение часа может вдруг измениться.
Старичка-художника на месте не оказалось. Я дошел до своего "жигуленка", уложил художественные принадлежности и пошел к киоску утолить жажду. Издали я увидел художника. Он с трудом передвигался: сперва отнесет на несколько шагов вперед одну часть своих вещей, потом возвращается за остальной. Я пошел ему помочь.
- Добрый день! Я помогу вам, - сказал я и взял все его вещи, кроме исписанного масляными красками небольшого листа картона, который художник понес сам.
Старик охотно ухватился за мою руку у локтя. Мы не спеша шли к бывшей Даче-мастерской знаменитого художника Константина Коровина, где, как старичок объяснил, он остановился.
- Вы тоже художник? - хрипло спросил старик.
- Начинающий, - ответил я.
- Приезжий? Местный?
- Из Ялты.
Старик кивнул и сказал:
- У меня в Ялте много друзей. Некоторых уже нет. Федора Захарова знали?
- Только по картинам.
- Непревзойденный был мастер, - произнес старичок.
А Стрелов, Стремский!.. Еще Петр... - художник сделал паузу, вспоминая.
- Петр Столяренко? - догадался я.
- Он здравствует?
- Да, - ответил я весело.
- Обязательно передайте ему от меня привет, - сказал художник и назвал свою фамилию. Добавил: - Когда-то мы все вместе выезжали писать. Было время!..
Мы пошли по очень крутому мощеному спуску. Вот и Дом творчества художников. Старичок отпустил мою руку и я шел за ним. Мне больно было видеть его: худой, сгорбленный, с глубокими морщинами, с впалыми глазами... Такой ветхий и занимается творчеством.
Вошли в небольшую комнату. Сразу бросились в глаза написанные этюды. Они сохли на тумбочках, на подоконниках и даже на полу. В каждой работе - свет вечной жизни!
Я удивился:
- Это все ваши?
- Да. Я один тут сейчас. Хотите яблоко? - предложил художник. - Меня угощают, а жевать нечем.
- Натюрморт с яблоками напишите, - сказал я.
- Фрукты я могу писать и дома. Возьмите, - настоял старичок.
- Превосходная живопись: - произнес я восторженно. Художник отмахнулся:
- Да ну!..
Он уселся на кровать: изнемог. Я поспешил:
- Ну до свидания! Желаю вам хорошо отдохнуть здесь, в Гурзуфе.
- Да, да... - закивал старичок, устало улыбаясь. - Спасибо, что помогли.
У меня появилось ощущение будто я уже когда-то встречал этого человека. Ну да, я узнал его. Несомненно это был тот самый художник, который писал улицу моего детства!
Ушел я от него взволнованный...
Солнце уже плавило Гурзуф.
За рулем я думал о художнике. Физически он - развалина. Видно, его жизнь только и держится на одном желании творить.
Какой талант!...

Александр Шаламов

 

Поиск по сайту

Внутренние ссылки

Посмотреть на нашем сайты страницы о наших друзьях:

Кадровое агентство FebaLine Авторская страница Ирины Фургал

Лаборатория декора Сайт о модульной электрике

Москиттеч - сайт интересный моделистам YADEKOR - путешествия поперек Москвы

Спортивно-оздоровительный клуб Фитнес-класс Магазин Ткани-Вера в Жулебино

Евровыкройка Ткани-С, ткани оптом



Реклама



Рейтинг@Mail.ru